Теперь вернемся на первый этаж в помещение под парадным залом, поддерживаемое тонкими колоннами. Здесь очень красиво, но сумрачно.
В эту комнату Тинторетто вернулся двадцать лет спустя после выполнения первого заказа для скуолы Сан-Рокко. На сей раз ему было поручено создать восемь больших полотен. Художнику было почти семьдесят лет. Утихомирилась буря из света, действия и головокружительной перспективы, присущих сценам, украшающим Главный Зал. Манера художника стала более созерцательной, его дух — более спокойным и поэтическим. Все это сказалось на тяготении к пейзажу.
В этом легко убедиться посмотрев на работу «Бегство в Египет» (Fuga in Egitto). Здесь чувствительность Тинторетто к простому и народному пониманию религиозности достигает граней поэтичности. Элементы природы, деревья, вода, облака обласканы вибрирующим солнечным сиянием. Кажется, что все приобретает некую внутреннюю интенсивность, почти душу.
Такое изменение взаимоотношений между персонажами и природой наблюдается и в других двух полотнах узкой и длинной формы. На них изображены Магдалена и Мария Египетская, две молодых святых, окруженных пленительными пейзажами. В пейзаже на закате две святых — задумчивы и одиноки. Поэтичный луч света наполняет гонимые ветром листья, отражение воды, затуманенный горизонт. Тот же полный тайны свет словно защищает пленительный покой картины.
А теперь перейдите к «Благовещению» (Annunciazione). В этой картине использована совершенно новая перспектива: сверху вниз. Ангел врывается в убогий дом Марии, с облупленными стенами и разбитыми соломенными сидениями. Действие «Рождества» (Natività) происходит в хижине, на двух уровнях. Внизу изображены пастухи, а наверху — Мадонна с Дитем. Мать и ребенок располагаются в чем-то похожем на амбар под замысловатым узором из потолочных балок.
ЛЮБОПЫТНЫЙ ФАКТ: Тинторетто говорил, что питает нежную любовь к Скуоле Сан-Рокко. Поэтому он принимал за свои заказы весьма скромную плату, «дабы не обременять казну обожаемой скуолы». За это художнику была оставлена полная творческая свобода. Это позволило ему интерпретировать в новой и оригинальной манере типичные темы сакрального искусства.
