Не знаю, слышали ли вы когда-нибудь о том, что в самой священной католической часовне создается такое впечатление, словно Микеладжело следовал некоторым доктринам Реформизма Марина Лютера. Например, строгий и беспристрастный Христос-Судия здесь изображен молодым, атлетически сложенным и безбородым. Настолько полны энергии его жест и движение, создающее водоворот ужаса, что его боятся даже самые приближенные и наиболее важные святые. Даже Богоматерь, кажется, испуганно сжалась в то время, как ее Сын отделяет благословенных от проклятых, небеса от ада, ангелов от демонов.
Зрителя почти раздавливает внушительная масса тел между небом и землей. Практически все персонажи — нагие, подвешенные между небом и землей в ужасающем хаосе. Но тем не менее здесь прекрасно чувствуется превосходящий разум. Сравнивая атлетические тела, нарисованные Микеланджело в этой же часовне тридцать лет перед «Судом», можно сразу же отметить, что в нагих телах последней работы нет абсолютно ничего героического. Это просто оболочки испуганных, подавленных, ошеломленных и оглушенных трубами людей. В сценах ада легко распознать влияние Божественной комедии. Прямыми ссылками на Ад Данте являются лодочник Харон, переправляющий души и бьющий веслом тех, которые задерживаются, и судья душ мертвых Минос, закручивающий длинный хвост вокруг тел проклятых, чтобы определить уровень их наказания.
Человек, покоривший природу силой своего интеллекта, человек, который верил в идеалы справедливости и красоты, сильный и уверенный в себе человек, которого Микеланджело возвысил в Обнаженных свода, теперь кажется опустошенным и раздавленным. Мертвая кожа святого Варфоломея, чье ужасное до отвращения лицо скрывает отчаянный автопортрет самого Микеланджело, передает сполна ощущение полного краха мира великого идеала. Время иллюзий закончилось. Как и закончилось этой фреской великое итальянское Возрождение.
ЛЮБОПЫТНЫЙ ФАКТ: во время исторического Тридентского собора (Concilio di Trento), который дал начало периоду Контрреформации, «Страшный Суд» оказался в центре горячей полемики. В конце концов было решено прикрыть «исподним» срамные места, поскольку они не соответствовали чинности такого торжественного и символического места, как Сикстинская капелла. Художника Даниэле да Вольтерра, которому было поручено столь неприятное задание, прозвали с тех пор Braghettone («штанописец»).
Менее чем через месяц после этого события умер Микеланджело. Во второй половине прошлого века, наконец, благодаря реставрации закрашенные участки были восстановлены и персонажам Микеланджело была возвращена всецело их трагическая и высокая истинность.
язык: русский